Прошагал и прополз с батальоном,
А обратно меня за заслуги мои
Санитарным везли эшелоном.
Привезли
На родимый порог —
На полуторке к самому дому.
Я стоял и немел, а над крышей дымок
Поднимался совсем по-другому.
Окна словно боялись в глаза мне взглянуть.
И хозяйка не рада солдату —
Не припала в слезах на могучую грудь,
А руками всплеснула — и в хату.
И залаяли псы
на цепях.
Я шагнул в полутемные сени,
За чужое за что-то запнулся в сенях,
Дверь рванул — подкосились колени.
Там сидел за столом, да на месте моем
Неприветливый новый хозяин.
И фуфайка на нем, и хозяйка при нем,
Потому я и псами облаян.
Это значит,
пока под огнем
Я спешил, ни минуты не весел,
Он все вещи в дому переставил моем
И по-своему все перевесил.
Мы ходили под богом — под богом войны,
Артиллерия нас накрывала.
Но смертельная рана нашла со спины
И изменою в сердце застряла.
Я себя
в пояснице согнул,
Силу воли позвал на подмогу:
«Извините, товарищи, что завернул
по ошибке к чужому порогу.
Дескать, мир, да любовь вам, да хлеба на стол,
Чтоб согласье по дому ходило».
Ну а он даже ухом в ответ не повел-
Будто так и положено было
Зашатался
некрашеный пол.
Я не хлопнул дверьми, как когда-то
Только окна раскрылись, когда я ушел,
И взглянули мне в след виновато…